В основе гностических систем лежит признание и противопоставление двух миров: духовного – источника добра и света, и материального – источника зла и тьмы. При этом понятие добра отождествляется со знанием (гносисом), а зла – с незнанием. Представление о создании чувственного мира у них чисто пантеистическое. Этот мир есть отображение сверхчувственного Первоначала (Глубины), из которого попарно истекают божественные силы – эоны, разделяющиеся на мужские и женские. Последний эон, названный Премудростью или божественной Мыслью, содержал в себе зачаток материи, из которого порождённый им же Демиург и создаёт весь видимый мир, став его Богом - так божественная Мысль оказывается вброшенной в материальный мир.

 Таким образом, творение видимого мира, представленное у гностиков случайностью или даже катастрофой, оказывается делом низших сил, а космос – «демоническим сколком», «подделкой» высшего мира, он направляется силами зла и в нём царит неведение. Поэтому в аллегорическом изображении мироздания и вселенной гностики всегда противопоставляли светлое и тёмное начала, как, например, в данном алхимическом символе гностика Валентина.

Этот дуализм ярко выражен и в человеке, обладающем божественной душой, которая оказывается пленницей тела. Соответственно цель жизни – в спасении духовного элемента, освобождении его от тела, и возвращении в область абсолютного божественного бытия, что возможно только путем приобретения тайного спасительного знания (гносиса), который принес в этот мир посланный Богом Сын. Но открывается это знание только избранным.

Идея избранничества и неравенства, перешедшая из иудаизма, - вторая принципиальная идея гностиков. Они делят всех людей на три разряда, конечные судьбы которых различны, как и применяемые к ним нравственные правила:
- первый - пневматики, то есть «духовные», «совершенные»;
- второй – психики, то есть душевные, обладающие только душой, но не имеющие духа;
- и третий – соматики или гилики, плотские, всецело погружённые в материальное и чувственное.

Эти группы разделены природным, то есть непреодолимым различием в фазисе развития душ. Тайное, эзотерическое учение открывается только пневматикам, которые присоединяются к тому или иному откровению тайны в зависимости от того, какой обнаружится их природа при подготовительной дисциплине. И только они будут спасены как причисленные к элите, отобранной Богом. Низшие же люди не в состоянии понять их премудрости, которая остаётся для них тайной, и обречены на исчезновение.

Данный подход имеет важные нравственные последствия, выражающиеся в либертинизме – философии нравственного нигилизма. Гностик, считающий себя обладателем высшего знания, отчуждает себя от данной низменной культуры, её норм и в силу этого свободно располагает собой, действуя по своему усмотрению. Образуя замкнутую секту, «посвящённые» чувствуют себя свободными от законов, управляющих обществом, они по ту сторону добра и зла - отсюда и характерные для гностиков оргии, не согласующиеся с общепринятой моралью. Как писал исследователь Пюэш, «куда больше, нежели о критике и несогласии, здесь речь идёт о бунте, …упрямом, яростном, имеющем важное значение и далеко идущие последствия: бунте против человеческого удела, против самого бытия, мира и даже Бога. И этот бунт может привести как к концу концов…, так и к нигилизму, нигилизму «гностиков-либертанцев», которые нарушают все естественные и нравственные законы, злоупотребляют своим телом и всем на свете, дабы всё унижать, истощать, отвергать и разрушать»[2].

Гностические секты существовали открыто до V и даже до VI вв., но уже в III веке увлечение гностицизмом стало значительно ослабевать и терять свое значение. Однако с этого времени гностические ереси возрождаются в новой форме и под другим наименованием – как ересь манихеев или манихейство, названное так по имени его создателя, - пророка или мага Мани, (Манеса или Манихеуса). Зародилась эта секта в Персии, но достаточно быстро распространилась не только в обширных владениях персидского государства, но проникла в Китай и Индию, а затем и в Римскую империю, где полного своего расцвета достигла именно тогда, когда гностицизм клонился к окончательному упадку. Объединив в себе последние остатки гностических сект, манихейство превратилось со временем в опасного и сильного противника христианства.

Мани родился в Вавилонии около 220 г., но о происхождении его существуют самые различные версии, из которых ни одна не может считаться вполне достоверной. Известно, что воспитывался он в среде гностической секты мандеев (от сирийского «манда», что значит «знание»), учение которой представляло собой смешением халдейского язычества с идеями Талмуда и Каббалы. Он творил в период восстановления в Персии в первобытной чистоте древней религии Зороастра с его дуализмом и культом Митры. Мани противопоставил этому свое учение, являвшееся искусным комбинированием персидского дуализма, каббалистического учения мандеев, буддизма, и элементов христианства. Считая, что все эти учения являются искажениями одной истинной религии, он видел свою миссию в её восстановлении, считая Зороастра, Будду и Христа своими предтечами. Проповедь Манеса привела к религиозной смуте в Персии, и хотя сам он был оттуда изгнан в Индию, его идеи, изложенные им в книге «Живое Евангелие», продолжали широко распространяться его учениками. После возвращения в Персию Манес был обвинён в распространении ереси и подвергнут казни: с него живого была содрана кожа тростниковыми остриями.

В основе манихейского учения лежат те же идеи, что и у гностиков, но выраженные более определённо. Это пантеистический дуализм добра и зла, между которыми идёт постоянная борьба. Царство добра представлено Благим богом, Отцом света, в нём царят абсолютный мир и гармония. А царство зла представляет собой материю, из которой происходит дьявол, «князь тьмы», попытавшийся, прельстившись красотой мира света, вторгнуться в него со своим воинством. Чтобы защититься, Отец света призывает «мать жизни», которая производит первочеловека, называемого манихеями Спасителем-Христом или Иисусом. Он вступает в борьбу с воинством дьявола, в которой терпит поражение: мир тьмы овладевает им и поглощает его светлые элементы. Для его спасения Отец света призывает второе творение – Духа Живого, который вытягивает первочеловека из глубины мира тьмы, возвращающегося в свою небесную родину. Но если сам первочеловек был спасен (это «Иисус бесстрастный»), то его частицы, светлые элементы или Душа Мира («Иисус страждущий) остались поглощены материей. Из этого смешения духа и материи и создается вселенная. Вернуть Душу Мира в мир света предстоит Духу Живому, и с осуществления этой задачи и начинается собственно процесс мировой истории.

Мани полностью искажает христианское учение о человеке. Для удержания светлых частиц материя концентрирует большую часть света и создает Адама, который не знает о своем божественном происхождении, так как создан глухим и слепым, а дьявол запретил ему вкушать от древа познания. Для его спасения бог дважды сходит на землю – сначала в образе змия, побудившего человека вкусить от древа познания, а затем в образе человека-Иисуса, открывшего людям их божественное происхождение и научившего, как освободиться от материи. Иисус, предвидя, что его ученики (апостолы) извратят его учение, обещал послать после себя Духа-Утешителя, которым и является Мани, призванный вернуть людям истинное знание. Душа Иисуса вновь соединяется с Солнцем, куда должны переселиться и души избранных, очищенные после многих перевоплощений и пребывания на звездах и Луне. После освобождения всех частиц света (которые пребывают не только в человеке, но во всей природе) Земной шар будет уничтожен, а мир тьмы вместе с проклятыми и неспасенными ввергнется в бесформенную кучу, которая будет погружена в глубины космических пространств и затем накрыта огромным камнем. Так заканчивается у Мани мировая история, а два принципа – добро и зло - продолжают своё существование как две обособленные субстанции, но при этом силы тьмы больше не в состоянии возобновить свое нападение на силы света[3].

Для обучению истинному знанию Мани создал строгую, окутанную тайной и ритуалами организацию общин, имевшую, как и другие оккультные общества, жёсткую структуру и иерархию. Манихейская секта делилась на три группы (или степени посвящения) с разными обязанностями: слушатели (верующие), избранные и совершенные [4]. Насколько труден был доступ к двум высшим степеням видно из того, что блаженный Августин, который до обращения в христианство принадлежал к этой секте, пробыв в ней девять лет, не пошёл дальше первой степени слушателей[5]. Поскольку высшие должны были вести совершенный образ жизни, налагавший определённые запреты, это изначально предполагало двойственный характер организации манихеев, воспроизводившей систему буддизма, в которой пропитание и защиту монахов обеспечивают миряне.

К низшим и высшим предъявлялись разные требования. Избранные посвящали себя жизни, направленной на спасение души и трудились ради воссоединения светлых частиц с миром света. Они должны были соблюдать заповеди трех печатей – «печать уст, печать рук и печать груди».

Это означало, во-первых, чистоту в мыслях и речах и воздержание от того, что могло бы усилить плотские влечения тела. Во-вторых, запрет любого действия, которое может принести вред жизни зверей и растений, в которых также пребывает Душа Мира. Те, кто грешил против этого, несли такое наказание, которое соответствовало преступному деянию: кто скашивает всходы, возродится в виде колоса, кто убивает мышь, станет в будущей жизни мышью и т.д. Когда избранный ел пищу, для приготовления которой требовалось лишить жизни растение, он произносил следующую формулу: «Не я тебя скосил, не я тебя смолол, не я месил тебя, не я клал в печь, но другой сделал это и принес тебя мне. Я ем тебя без вины». Более утонченные манихеи считали, что приготовляя пищевые продукты и съедая их, они освобождают светлые частицы, заключенные в материи, и помогают им вернуться к их первоисточнику. В-третьих, им предписывается абсолютное половое воздержание и запрет брака, а худшим проступком считалось размножение, так как из-за него замедляется воссоединение частиц света. Все действия, запретные для избранных, но необходимые для поддержания жизни, совершали слушатели.

Вместе с тем, тайный характер организации порождал двойную нравственность: декларативную и реальную. Это выражалось, например, в том, что наряду со строгой аскезой здесь допускалась распущенность нравов в пределах, исключающих по возможности рождение потомства, и неслучайно все наблюдатели упрекали манихеев в чрезвычайном разврате. Более ярко это проявлялось в противопоставлении себя чужим. Характерной чертой манихеев было то, что сознание и необходимость выполнения долга применялись только в отношении членов общины, в то время, как в отношении окружающих допускались жестокосердие и обман. Как свидетельствовал бл. Августин, в секте учили: «Никому, если он не манихей, не подавай хлеба и воды»[6]. Ложь возводилась иногда в степень принципа. Нередко в высших степенях посвящения навязывались такие «истины», которые полностью противоречили тому, что говорилось в низших степенях (чтобы сразу не оттолкнуть неофитов). Так, старинное манихейское правило гласило: «клянись, нарушай присягу, но только не выдавай секрета»[7]. Строжайшее соблюдение тайны общества, его учения и действий становится главным принципом, культом, в то время как в отношении чужих не существовало ни чести, ни совести.

 

Благодаря своей строгой иерархии и дисциплине манихейство, повторяя путь пифагорейцев, приобрело черты политической организации, формируясь за счёт государственной и церковной оппозиции. Поэтому в Римской империи оно столкнулось в итоге с сильнейшим сопротивлением со стороны государственной власти, которая стало рассматривать его как крайне опасную и влиятельную секту, пришедшую из враждебного Ирана (а общины манихеев существовали в Греции, Италии, Испании). В 297 г., после того, как в Египте произошло восстание против Рима, в подстрекательстве к которому подозревали эту секту, Диоклетиан издал знаменитый эдикт против манихеев, по которому предводителей и сочинителей должны были сжигать вместе с их писаниями, сподвижники наказывались лишением жизни, а собственность конфисковалась в пользу государства.

Манихейство и гностицизм, используемые иудаизмом для подтачивания и разложения христианства, оставили в религиозной истории Запада глубокий след. Второе дыхание они обрели уже в ХII в., охватив всю Западную Европу, действуя в виде сект катаров и альбигойцев. После же поражения последних оккультный дух его был впитан другими духовными течениями, повлиявшими на мировоззрение эзотерических обществ нового и новейшего времени, но ярче всего проявился в современном восприемнике многовекового оккультизма - движении «Нью Эйдж».

 

Четверикова Ольга (глава из книги "Культура и религия Запада")

[1] Тихомиров Л. Религиозно-философские основы истории. М., 1997. С. 176.

[2] Цит. по: Элиада М. История веры и религиозных идей. М., 2002. Т.3. С. 315-316.
[3] Виденгрен Г. Мани и манихейство. - СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. С. 82-87.

[4] Там же. С.144-145.

[5] Бутми Н.А. Указ. соч. С.93.

[6] Там же. С. 93.

[7] Тихомиров Л. Указ.соч. С. 389.